Гаскойн Джордж - Колыбельная
Джордж Гаскойн
Колыбельная
Приятная повесть о Фердинандо Джероними и Леоноре де Валаско
Перевод с английского и вступление Г. Кружкова
КОЛЫБЕЛЬНАЯ ГАСКОЙНА
Поэт обретает и творит свою маску в момент разочарования, герой - в
разгроме.
У. Б. Йейтс. Anima Mundi
I
Лучшим поэтом начала елизаветинской эпохи, безусловно, был Джордж Гаскойн.
Я говорю "безусловно", хотя у меня на полке стоят антологии английского
Возрождения, которые вообще обходятся без этого имени. Гаскойн для многих пока
еще terra incognita, по-настоящему его не открыли. А между тем этот автор
заслуживает внимания ничуть не меньше, чем Томас Уайетт или Уолтер Рэли или,
может быть, даже Филип Сидни; но лишь в самое последнее время английская
критика начала, кажется, об этом догадываться.
В поэтической манере Гаскойна много напоминающего Уайетта: прямая
мужественная интонация, опора на разговорную речь, на ходячую поговорку (такие
же или сходные качества обнаруживаются позднее и у Уолтера Рэли). Любовные
сонеты Гаскойна выламываются из куртуазного канона.
Не удивляйся, что твоим глазам
Я отвечаю взглядом исподлобья
И снова вниз гляжу, как будто там
Читаю надпись на своем надгробье.
На праздничном пиру, где ты царишь,
Мне нет утехи; знаешь поговорку,
Что побывавшая в ловушке мышь
Сильнее ценит собственную норку?
Порою надо крылышки обжечь,
Чтобы огня не трогать даже с краю.
Клянусь, я сбросил это иго с плеч
И больше в эти игры не играю.
Упорно низко опускаю взгляд
Пред солнцами, что смерть мою таят.
Той же благородной леди, упрекнувшей
меня, что я опускаю голову и не гляжу
на нее, как обычно
В своих "Заметках и наставлениях, касающихся до сложения виршей, или
стихов английских, написанных по просьбе мистера Эдуардо Донати" Гаскойн
подчеркивает, что главное в стихах - не эпитеты и не цветистость речи, а
качество "изобретения", то есть лирического хода, в котором обязательно должна
быть aliquid salis, то есть некая соль, изюминка.
"Под этим aliquid salis я разумею какой-нибудь подходящий и изящный ход
(some good and fine device), показывающий живость и глубокий ум автора; и
когда я говорю подходящий и изящный ход, я разумею, что он должен быть и
подходящим, и изящным. Ибо ход может быть сверхизящным, но подходящим лишь с
большой натяжкой. И опять-таки он может быть подходящим, но употребленным без
должного изящества".
Сформулированный поэтом принцип вполне применим к нему самому. Хотя в
Гаскойне, как и в Уайетте, еще чувствуются пережитки средневековой поэтики
(например, тот же устаревший "колченогий размер", которым он охотно
пользуется), но в целом Гаскойн - новатор, многое он сделал впервые в родной
литературе. В частности, его процитированные выше "Заметки и наставления" -
первый английский трактат о стихосложении.
II
В биографии Джорджа Гаскойна много неясного и запутанного. Достаточно
упомянуть чехарду с датой его рождения. В старых словарях и антологиях стоял
1525 год (с вопросом). Лет сорок-пятьдесят назад этот год изменился на 1542-й,
то есть поэт помолодел сразу на 17 лет! Впрочем, согласно последним веяниям,
наиболее вероятен 1534 год (то есть посередке); будем и мы танцевать от этой
даты.
Жизнь Гаскойна - сплошная череда неудач. Судите сами: его лишили
наследства за мотовство, он поссорился с отцом и матерью, судился с братьями и
проиграл, был выбран в парламент, но исключен из списков, женился на вдове
много старше его - и оказался замешанным в дело о двоебрачии, сидел в тюрьме
за долги, отправился на во
